Холодная война представляла собой не только традиционную для международных отношений очередную фазу борьбы за мировое господство, но одновременно и идеологическое противостояние, призванное навязать противостоящей стороне определенную систему ценностей, политический режим и т. д. В результате важным компонентом холодной войны был идеологический конфликт противостоящих держав. С ее завершением в странах Запада была актуализирована проблематика «конца истории» и «конца идеологий». Утверждалось как аксиома, что внешняя политика утрачивает идеологическое измерение. Однако идеологическая составляющая оказалась глубоко интегрирована в формировавшийся «новый» мировой порядок. Само доминирование стран Запада в складывавшейся системе международных отношений легитимировалось в рамках либеральной идеологической парадигмы. Приход к власти в США Д.Трампа и связанные с этим событием изменения в американской и мировой политике свидетельствуют о серьезных трансформациях, происходящих в современной системе международных отношений. Безоговорочное доминирование либеральной парадигмы в глобальном масштабе постепенно подходит к концу. Данный процесс ускоряется из-за завершения «однополярного момента» в мировой политике и формирования полицентричного миропорядка. В рамках этих процессов, пожалуй, впервые за последние десятилетия складываются реальные предпосылки для деидеологизации международных отношений. Мир вступает в турбулентную эпоху. И одной из ее основных черт вероятно станет усиление политического реализма как интеллектуальной доминанты при принятии решений в динамичной и гораздо более неопределенной, чем в последние десятилетия, международной среде.
Холодная война представляла собой не только традиционную для международных отношений очередную фазу борьбы за мировое господство, но одновременно и идеологическое противостояние, призванное навязать противостоящей стороне определенную систему ценностей, политический режим и т. д. В результате важным компонентом холодной войны был идеологический конфликт противостоящих держав. С ее завершением в странах Запада была актуализирована проблематика «конца истории» и «конца идеологий». Утверждалось как аксиома, что внешняя политика утрачивает идеологическое измерение. Однако идеологическая составляющая оказалась глубоко интегрирована в формировавшийся «новый» мировой порядок. Само доминирование стран Запада в складывавшейся системе международных отношений легитимировалось в рамках либеральной идеологической парадигмы. Приход к власти в США Д.Трампа и связанные с этим событием изменения в американской и мировой политике свидетельствуют о серьезных трансформациях, происходящих в современной системе международных отношений. Безоговорочное доминирование либеральной парадигмы в глобальном масштабе постепенно подходит к концу. Данный процесс ускоряется из-за завершения «однополярного момента» в мировой политике и формирования полицентричного миропорядка. В рамках этих процессов, пожалуй, впервые за последние десятилетия складываются реальные предпосылки для деидеологизации международных отношений. Мир вступает в турбулентную эпоху. И одной из ее основных черт вероятно станет усиление политического реализма как интеллектуальной доминанты при принятии решений в динамичной и гораздо более неопределенной, чем в последние десятилетия, международной среде.
В статье рассматриваются особенности политической трансформации политических институтов и процессов в свете новых парадигм «управления Новым мировым порядком», расскрывается доктринальная роль т.н. «теории управляемого хаоса» в формировании и реализации современных политических стратегий ХХI века. В первую очередь, ряд авторов предлагают внедрить в практику стратегического планирования и текущего управления специализированный мониторинг с учетом нелинейности и нестабильности международных процессов. Такой мониторинг можно использовать в отношении целей универсальных международных организаций (ООН), региональных союзов (ЕС), международных экономических финансовых институтов (МВФ). Учет особенностей таких процессов требует адаптации соответствующих правовых баз, регулирующих указанные сферы международного сотрудничества. Например, мировые рынки должны организовывать себя с определенной «целью» или тщательно продумывать наказания (интервенции), связанные с применением международной силы. Пока что вероятность создания в ближайшем будущем полностью централизованной и эффективной международной системы управления далека от действительности. Кроме того, в синергетической литературе глобализация проявляется как самая мощная в сложных динамических системах. Возникшее «многовекторное неравенство» заменило динамику равенства в эпоху «холодной войны». Вместо единственного крупного конфликта (Восток-Запад, Север-Юг) могут возникнуть многочисленные локальные конфликты, которые могут привести к глобальной катастрофе (например, Ближний Восток, Сирия, Украина). Место равновесия ужаса займет ужас нестабильности. По мнению ряда авторов, в условиях глобализации стремление занять место «правителя мира» крайне опасно: ни одно государство не сможет самостоятельно управлять координирующими функциями в такой сложной динамической системе, как планетарная глобализация. Наконец, некоторые авторы связывают глобальную нестабильность современного мира с феноменом центра сил, возглавляемого США. Исследователи пишут о «силах хаоса», стратегии «управляемых кризисов» и «исполнительном хаосе». Возможно, можно будет использовать динамику нелинейности и концепцию хаоса в интересах «заказчика управляемого хаоса», то есть для укрепления доминирующего положения единого могущественного государства. Одной из самых серьезных угроз глобализации является нестабильность финансовых рынков в процессе саморегулирования. Мировой финансовый кризис может привести к последовательным переломам, опустошению на региональном рынке. Вот почему стратегия «управляемого кризиса» в сфере экономики (например, для таких могущественных государств, как США или Россия) заключается в ослаблении наиболее опасных потенциальных конкурентов, не подвергая опасности мировую экономику.
В статье рассматриваются особенности политической трансформации политических институтов и процессов в свете новых парадигм "управления Новым мировым порядком", расскрывается доктринальная роль т.н. "теории управляемого хаоса" в формировании и реализации современных политических стратегий ХХI века. В первую очередь, ряд авторов предлагают внедрить в практику стратегического планирования и текущего управления специализированный мониторинг с учетом нелинейности и нестабильности международных процессов. Такой мониторинг можно использовать в отношении целей универсальных международных организаций (ООН), региональных союзов (ЕС), международных экономических финансовых институтов (МВФ). Учет особенностей таких процессов требует адаптации соответствующих правовых баз, регулирующих указанные сферы международного сотрудничества. Например, мировые рынки должны организовывать себя с определенной "целью" или тщательно продумывать наказания (интервенции), связанные с применением международной силы. Пока что вероятность создания в ближайшем будущем полностью централизованной и эффективной международной системы управления далека от действительности. Кроме того, в синергетической литературе глобализация проявляется как самая мощная в сложных динамических системах. Возникшее "многовекторное неравенство" заменило динамику равенства в эпоху "холодной войны". Вместо единственного крупного конфликта (Восток-Запад, Север-Юг) могут возникнуть многочисленные локальные конфликты, которые могут привести к глобальной катастрофе (например, Ближний Восток, Сирия, Украина). Место равновесия ужаса займет ужас нестабильности. По мнению ряда авторов, в условиях глобализации стремление занять место «правителя мира» крайне опасно: ни одно государство не сможет самостоятельно управлять координирующими функциями в такой сложной динамической системе, как планетарная глобализация. Наконец, некоторые авторы связывают глобальную нестабильность современного мира с феноменом центра сил, возглавляемого США. Исследователи пишут о "силах хаоса", стратегии "управляемых кризисов" и "исполнительном хаосе". Возможно, можно будет использовать динамику нелинейности и концепцию хаоса в интересах "заказчика управляемого хаоса", то есть для укрепления доминирующего положения единого могущественного государства. Одной из самых серьезных угроз глобализации является нестабильность финансовых рынков в процессе саморегулирования. Мировой финансовый кризис может привести к последовательным переломам, опустошению на региональном рынке. Вот почему стратегия «управляемого кризиса» в сфере экономики (например, для таких могущественных государств, как США или Россия) заключается в ослаблении наиболее опасных потенциальных конкурентов, не подвергая опасности мировую экономику.